Городок в табакерке. Сказки дедушки Иринея - Страница 28

Это я совершенно не поняла.

— Скажите, — спросила я у маменьки, — что значит место, занимаемое нами в свете?

— Количество денег, которые мы имеем, — отвечала маменька, — или, лучше сказать, количество вещей, которое можно получить за деньги, бывает известно всем нашим знакомым, и потому, когда мы говорим, что такой-то человек получает столько-то доходу, то с тем вместе рождается мысль о том образе жизни, какой он должен вести, или о тех вещах, которые он должен иметь.

— Почему же должен, маменька? Кто заставляет человека вести тот или другой образ жизни, иметь у себя те или другие вещи?

— Если хочешь, никто, кого бы можно было назвать по имени, но в обществе существует некоторое чувство справедливости, которое обыкновенно называют общим мнением и с которым невозможно не сообразовываться. Я бы могла, например, не занимать такой квартиры, как теперь, жить в маленькой комнате, спать на войлоке, носить миткалевый чепчик, выбойчатое платье, какое у нянюшки, однако же я этого не могу сделать.

— Разумеется, маменька: все, кто приезжает к нам, стали бы над нами смеяться.

— Ты видишь поэтому, что место, которое я занимаю в свете, заставляет меня делать некоторые издержки, или, другими словами, иметь некоторые вещи, сообразные с моим состоянием. Заметь это слово: сообразные с моим состоянием; так, например, никто не станет укорять меня за то, что я не ношу платьев в триста и четыреста рублей, какие ты иногда видишь на нашей знакомой княгине. Свет имеет право требовать от нас издержек, сообразных с нашим состоянием, потому что большая часть денег, получаемых богатыми, возвращается к бедным, которые для нас трудятся. Если бы богатые не издерживали денег, тогда бы деньги не приносили никому никакой пользы, и бедные умирали бы с голоду. Так, например, если бы все те, которые в состоянии содержать трёх или четырёх слуг, оставили бы у себя только по одному, то остальные бы не нашли себе места. Теперь ты понимаешь, что значит жить прилично месту, занимаемому в свете? Но, при распределении издержек, мы должны думать и о том, чем мы обязаны перед самими собою, т. е. мы должны знать, сколько наши доходы позволяют нам издерживать. Есть люди, которые из тщеславия хотят казаться богаче, нежели сколько они суть в самом деле. Это люди очень неразумные; для того, чтобы поблистать пред другими, они отказывают себе в необходимом; они всегда беспокойны и несчастливы; они часто проводят несколько годов роскошно, а остальную жизнь в совершенной нищете; и всё это потому только, что не хотят жить по состоянию. Ты помнишь, папенька рассказывал о своём секретаре, который в день своей свадьбы издержал весь свой годовой доход, потом продал мебель, чтобы не умереть с голода в продолжение года, и, наконец, пришёл просить у нас денег на дрова.

— Научите же, маменька, каким образом надобно жить по состоянию?

— Я тебе повторяю, что у меня на каждый род издержек назначена особенная часть моих доходов, и я назначенного никогда не переступаю. Правда и то, что мне легче других завести такой порядок, потому что я каждый месяц получаю непременно определённую сумму. Тем, которые получают деньги в разные сроки, по различным суммам, труднее распорядиться. Впрочем, всякое состояние требует особенного, ему свойственного хозяйства; всякий должен стараться приспособить порядок своего дома к своим обстоятельствам. Так, например, если б у меня было вас не трое, а больше или меньше, тогда бы я иначе должна была распределить свои доходы.

— Это правда, маменька; надобно всё делить поровну.

— Поровну? Я этого не скажу. Дело не в том, чтобы делить всё поровну, но чтобы всякому доставалось сообразно его потребностям. Так, например, я иногда употребляю для себя денег больше, нежели для тебя, то есть беру для себя больше материи, нежели для тебя, а между тем мы получаем поровну, обеим выходит по два платья.

— Всё это очень хорошо, маменька, но только трудно запомнить.

— Совсем не так трудно, как ты думаешь, и я тебе дам прекрасное средство припомнить всё, что я тебе до сих пор говорила.

С этими словами маменька вынула из бюро небольшую книжку, переплетённую в красный сафьян, и сказала мне:

— Вот тебе подарок: с сегодняшнего дня ты будешь сама располагать теми деньгами, которые я назначаю для твоего содержания, словом, ты будешь делать для себя то, что я делаю для целого дома. Каждый месяц ты будешь получать от меня сумму денег, для тебя назначенную, сама будешь располагать ею и записывать издержки в этой книжке. На левой стороне ты напишешь в ней слово: приход, выставишь год и месяц; на другой страничке — слово: расход, и также выставишь год и месяц; на этой странице по числам ты будешь записывать свои издержки. Понимаешь ли?

— Кажется, маменька.

— Заметь ещё вот что: каждый месяц ты мне стоишь около двадцати рублей; однако эта сумма, двадцать рублей, не издерживается в каждом месяце. В начале зимы или лета я приготовляю всё, что для тебя нужно; в следующие за тем месяцы я откладываю ту сумму, которая остаётся от мелочных ежемесячных издержек. Теперь у меня к первому мая осталось для тебя шестьдесят пять рублей, да сверх того тебе следует получить на нынешний месяц двадцать рублей, итого восемьдесят пять рублей. Подумай же хорошенько, на что ты должна их употребить; завтра я спрошу тебя об этом.

8 мая.

Всё, что говорила до сих пор маменька, было довольно трудно для моего понятия, так трудно, что я не решилась записывать в журнал моих ежедневных с нею об этом разговоров, и уже по прошествии недели, вразумев хорошенько всё, что маменька мне говорила, я решилась записать их. Я прочитала маменьке всё записанное мною, и она похвалила меня, сказав, что я совершенно поняла её.